он кончиками пальцев ласково ведет по юношескому телу, оставляя после себя приятные воспоминания и мурашки везде без исключения. он манит своими губами куда-то вглубь бездны, откуда уже и не будет выхода. невесомые касания, рандомные, бессвязные. словно и сам не знает куда в следующий миг прикоснется. он боится упустить даже миллиметр, боится недодать той любви, которая сидит внутри.
которую, в принципе, лишь юске может вытащить.
саку отрывается от полюбившегося занятия и, как-то по-иному улыбнувшись, ведет носом по слегка розоватой щеке. то ли от смущения, то ли от жары.
юске смотрит, наблюдает внимательно и где-то в нем загорается огонек озорства. он прикусывает нижнюю губу, ведет после по ней языком и переворачивает саку на спину, усаживаясь на его бедрах и беря за руки. руки саку холодные, словно долго держал в них ледышку.
оба они чувствуют покачивание на волнах лодки, которую саку месяц назад забронировал для них двоих в честь небольшого юбилея, работая несколько месяцев как проклятый. в каюте достаточно уютно и просторно, чтобы поместиться двоим. а так же тепло, что немаловажно. саку заботливо укрывает их пледом, смотрит на любовника и ведет руками по бедрам, иногда царапая отросшими ногтями.
спасибо. это, наверное, лучший подарок, который я когда-либо получал, - едва слышно шепчет прямиком в губы и ласково касается. невесомо. легко. непринужденно. саку растягивает губы в какой-то слишком доброй улыбке. потому что с юске по-другому нельзя.
да, он невыносим.
да, он капризный, словно ребенок.
да, он бывает слишком нервный и порой не замечает, насколько сильно саку его любит. но юске это юске, и саку не может его не любить. потому что он полюбил именно такого. такого родного, такого близкого человека. ближе уж некуда.
я рад, что тебе нравится, - шепчет так же в ответ, не отрывая своего взгляда от его. саку любит эти глаза. любит этот выразительный и полный любви взгляд. нежный.
да даже любит, когда тот дуется или ругается. потому что в такие моменты юске становится еще милее. и саку хочется его защищать ценой всего.
он не может держаться долго рядом с ним. не может долго не целовать его, не крепко обнимать. порой саку кажется, что он – наркоман. только в роли наркотиков не порошки и таблетки, а человек. человек, без которого он теперь не может. без которого ему словно не жить. он прекрасно помнит тот переломный момент после сильных ссор, когда словно все было кончено. он прекрасно помнит, как сильно боялся его потерять. как сильно боялся лишиться не то, чтобы половинки сердца, а всего органа полностью. он всеми силами хотел его удержать.
и юске рядом. потому что юске тоже любит. любит так же сильно, так же крепко. и саку это видит, видит прекрасно, но порой ему хочется слышать это, а не только видеть.
старший переворачивает любимого на спину. не может он позволить тому оставаться надолго во главе.
саку крепко обнимает. настолько крепко, что порой кажется, что кости юске не выдержат, сломаются.
саку, больно. нежнее, - он тихо посмеивается, ведет рукой по щеке, поднимается чуть выше и зарывается пальцами в осветленных волосах, сжимая их в кулаке и слегка оттягивая голову назад. юске пользуется моментом, пользуется таким саку. он прикрывает глаза, привстает на локтях и кусает за шею. сильно. чтобы остался след.
ты мой, саку. только мой.
и ничей больше, - вторит ему старший и страстно сминает чужие губы, слыша вырывающийся довольный стон.
саку удобней устраивается между приглашающе разведенными в стороны ногами, перекладывает одну руку на бедро, а вторую оставляет на талии, прижимая все ближе к себе. словно боится тут же его лишиться.
и юске нравится такая близость. нравится то тепло, которое они дарят друг другу. и он уже не боится, что тот сломает его. уже не боится.
